Первый иерусалимский дневник
Россию увидав на расстоянии,
грустить перестаешь о расставании
Евреев от убогих до великих
люблю не дрессированных, а диких
Высокого безделья ремесло
меня от процветания спасло
В любви прекрасны и томление,
и апогей, и утомление
Кто понял жизни смысл и толк,
давно замкнулся и умолк
Увы, когда с годами стал я старше,
со мною стали суше секретарши
Смеяться вовсе не грешно
над тем, что вовсе не смешно
Второй иерусалимский дневник
Россия для души и для ума —
как первая любовь и как тюрьма
Храпит и яростно дрожит
казацкий конь при слове «жид»
