328

   Понурый парень лет двадцати в испачканной краской и провонявшей гарью робе неловко вытер нос, чуть оцарапав себе щеку наручниками.
   На щеке задержанного остался мазок сажи.
   – Я… Я демонов сжег! Вы не понимаете… она их разводит, и нашей братии подсаживает. Вам ее надо арестовать, а не меня!
   Младший следователь Виктор Берген привычно подавил желание несолидно ухмыльнуться.
   Дело о поджоге художественной галереи госпожи Сафоновой могло стать для тем еще геморр… хм, той еще бумажной волокитой. Поджигатель есть, вот он, но «квалификация содеянного зависит от стоимости пострадавших ценностей». И пришлось бы разбираться, где унылая мазня, а где – шедевр кисти гения. Со всеми шансами свернуть себе мозги, общаясь с искусствоведами. Но единственной фразой про демонов горе-художник избавил Виктора от проблем.
   Младший следователь кивнул, снял с него наручники и пододвинул чернильницу:
   – Пишите. Зачем поджигали, как поджигали, кто помогал… И про демонов – со всеми подробностями.
   Парень подобострастно глянул на Виктора снизу-вверх и мелко закивал.
   – Да! Я! Я сейчас! Все напишу, пусть эта стервозина ответит!
   Задержанный потер запястья, снова шмыгнул носом, сгорбился над столом и застрочил, поминутно оставляя на бумаге жирные кляксы.
   Виктор встал (парень, увлеченный бумагомаранием, на него даже не покосился), подошел к двери в допросную, пригнулся в проеме, не рассчитанном на его двухметровый рост, выглянул и негромко свистнул. Из-за стойки показалась физиономия дежурного сержанта.
   – Живо гони курьера к инквизиторам, – стараясь сохранять серьезную мину, велел Виктор, – это не наш клиент. Это их клиент.
   Сержант, не стесняясь, расплылся в довольной улыбке.
   – Как прикажете! Стража не спит – никто не спит, – бодро отозвался сержант и чуть тише добавил: – а инквизиторам вообще спать незачем.
   Виктор усмехнулся, вернулся в допросную, откинулся на спинку стула и стал наслаждаться моментом. Нечасто выпадает возможность спихнуть гору бумажной работы на кого-то другого. Обычно в управе вся нудятина доставалась ему, как самому младшему из следственного. Но демоны – особый случай. Если в деле фигурируют «потусторонние сущности», расследование тут же переходит под юрисдикцию епископского Тайного приказа, проще говоря – инквизиторам. Еще пару месяцев назад они занимались и преступлениями с использованием магии, но то ли епископа жадность подвела, то ли были еще какие-то подковерные игры…
   На очередную просьбу увеличить финансирование Тайного приказа епископ получил от князя Гнездовского совсем не тот ответ, какого ожидал. «Не справляетесь? – говорят, хмыкнул князь Николай, – ладно, передавайте дела с магией страже, они и так за вас половину работы делают. А сами гоняйте призраков, демонов и одержимых».
   По итогам этого судьбоносного заявления получился мудреный циркуляр, общий смысл которого можно было перевести так: «Если в деле есть потустороннее – это проблема инквизиторов. Если это дела людские, пусть даже маги подрались с огненным штормом, градом лягушек и толпами зомби – расследует стража». Магам за сотрудничество со стражей князь посулил громадные налоговые льготы, а шеф следственного управления так быстро сформировал штат отдела магической экспертизы, что стало ясно – у хитрого полковника все было готово давным-давно.
   «Демоны есть демоны, – ухмыльнулся про себя Виктор, наблюдая за стараниями задержанного, – даже если поджигатель просто псих – пусть это выясняют ребята в рясах. Нам и так проблем хватает с высокородной толпой княжеских гостей».
 
   Когда объявили, что на ежегодный летний бальный сезон в Гнездовск съедется не просто окрестная знать, но еще и все владетельные господа Заозерья, шеф созвал общее собрание следственного.
   – Итак, наша задача – обеспечить безопасность высоких гостей князя. Усиленные патрули организует городская управа, но и нам с вами скучать не придется. Нужно, чтобы все наши жулики-злодеи во время балов сидели тихо, как мыши под веником. Не приведи Господь, у какого-нибудь княжича фамильную цацку украдут – позора не оберемся. Так что напрягаем агентуру и приструняем всех, до кого дотянемся. Дела расследовать быстро и жестко, никакого затягивания сроков. Есть сомнения – сажайте в камеру, потом разберемся, кто виноват, а кто мимо проходил.
   Подчиненные кивали, подсчитывая в уме оплату сверхурочных. Подсчеты явно всем нравились, а что пахать придется от рассвета до рассвета – так следственному не привыкать.
   Бальный сезон запланирован на две недели, два дня из них уже прошли – и все, вроде, идет достаточно неплохо. Благородные господа развлекаются в княжеском замке, их приближенные разбрелись по Гнездовску, делая годовую выручку кабакам, борделям и игорным домам. В драки они ввязывались умеренно, а местные жулики, понимая, каких проблем могут отхватить, притихли. Сенька Шустрый, правда, попытался какого-то кошицкого паныча в карты надуть – но Сеньке свои же быстро пересчитали ребра, и все закончилось вежливыми, хоть и слегка натужными извинениями.
 
   Задержаный закончил писанину. Виктор пробежал глазами корявые строчки – все в порядке, про демонов старательный художник накатал аж три страницы. Даже жуткую картинку на полях изобразил. Есть все основания для передачи дела инквизиторам. Вот и хорошо, хмырь с воза – следаку легче.
   – Так как делами с участием потусторонних сил ведает Тайный приказ канцелярии епископа Гнездовского, ваше дело я передам им, – официальным тоном сообщил Виктор задержанному, – их представитель скоро прибудет.
   В дверь постучал конвойный. Видимо, инквизитора все-таки добудились глухой ночью.
   Виктор в глубине души злорадно хихикнул и отправился передавать дело.
   До конца его дежурства оставалась еще уйма времени.

* * *

   …Ой! Скользко… Развели грязищу, свиньи… Не измазаться бы… Баба опять пилить будет. Послал же Бог женушку! И чего ей не хватает! Я и так с утра до ночи в мастерской, пилю да строгаю, и платят мне хорошо, я же столяр высшего – ик! – мастерства!
   Даже господин помощник бургомистра мне – ик! – стол – ик! – заказывал!
   Проклятая икота… перейди на Федота… Хы… Не повезло Федоту. С Федота на Якова… Э, нет, на Якова – на меня! – не надо никакой икоты!
   Ик!
   Вот дрянь.
   На Стражу бы не нарваться, они сейчас нервные – жуть. Бдят, чтоб княжь – ик! княжьих гостей не обидели. А и обидели бы! Тоже мне, всякие понаехавшие дороже своих!
   Ик!
   Ох, не на улице же отливать, где тут какой закоулок? А то стража… Жена тупой пилой распилит, и вообще – я же приличный человек! Не абы кто!
   Уф, вот и тупичок, ворота склада какого-то… Никто не увидит. Ик!
   Фу, вонища… И темно тут, как в заднице… Сейчас я быстренько… не навернуться бы в эту пакость, набросали всякой дряни… Ой. Ну вот. Упал. Свинью тут, что ли, потрошили?
   Потрошили. Свинью.
   Иисус-Мария-Иосиф! Господи, спаси, сохрани и помилуй!
   Столяр Яков, истошно вопя, на четвереньках отползал от искромсанного трупа, на который только что рухнул, поскользнувшись в луже свежей крови. Луна появилась в просвете туч, и развороченное нутро мертвеца маслянисто заблестело. Распахнутые глаза, казалось, следили за незадачливым пьяницей. Какая-то мелкая тварь – похоже, крыса, до появления пьяного столяра лакомившаяся свежим мясом, забилась в щель под воротами.
   Перемежая проклятия и молитвы, Яков попытался встать, но ноги подвели его. Отвести взгляд от блестящих глаз покойника было невозможно.
   Столяр уже нечленораздельно выл, не слыша сам себя и все глубже погружаясь в совершенно незнакомый, животный ужас.
   Желудок взбунтовался, Яков рефлекторно дернул головой, и только благодаря этому смог больше не смотреть на тело. Все выпитое и съеденное несчастным столяром оказалось на утоптанной земле. Якова мучительно выворачивало, но сейчас он был рад чувствовать хоть что-то, кроме дикого, парализующего страха.
   От тошноты Яков слегка опомнился, и снова начал бормотать слова молитвы.
   Топота патруля, прибежавшего на крики, столяр не слышал. Его трясло. Так и не поднявшись на ноги, бормоча «Отче наш» и всхлипывая, столяр отползал подальше от кошмарных мертвых глаз.

* * *

   С передачей дела Виктор управился довольно быстро. Хмырь чуть ли не кинулся на шею инквизитору, горя желанием сотрудничать. Так что у младшего следователя осталась масса времени для своей работы.
   Ирония судьбы – избавиться от кучи бумаг, чтобы было время оформить другую кучу.
   Виктор аккуратно подшил последний лист обвинительного заключения. Теперь ни один хитроумный адвокат не сможет развалить дело в суде. Выкусите, советники юстиции. Больше бумаги – чище… хм… совесть.
   Следователь встал из-за стола, привычно увернулся от светильника, свисавшего с потолка прямо над головой, расправил затекшие плечи и, стараясь ничего не задеть в небольшом кабинете, с удовольствием потянулся.
   С первого этажа тянуло упоительным запахом жареной колбасы с чесноком. Видимо, дежурный сержант решил подкрепиться. Виктор непроизвольно сглотнул слюну. Можно было бы спуститься и напроситься на ужин (или завтрак? время-то к рассвету)… Но нечего побираться у сержантов. Не позаботился о себе сам – терпи. Нельзя нижним чинам демонстрировать свои слабости.
   Его бывший наставник по учебке, старший следователь Жданович, однажды, хохоча, назвал это «шляхетским гонором».
   Что ж, он был прав. Как и в том, что ничего хорошего этот гонор, скорее всего, Виктору не принесет. Но бывший рыцарь Гётской империи не понимал, как можно иначе. Он избавился от приставки «фон» к своей фамилии, но как избавиться от самого себя?
   Да и зачем?
   Виктор с сожалением представил шкворчащую на сковородке колбасу и решительно уселся обратно на предательски скрипнувший стул.
   В углу зашуршало. Толстая нахальная мышь пыталась утащить в щель под сейфом засохшую хлебную корку. Корка была великовата, но мышь не сдавалась. Натужно пища, тянула добычу в нору.
   Виктор мысленно плюнул. Мало того, что кто-то из коллег оставляет в кабинете объедки, так еще и мыши завелись! Только изгаженных и обгрызенных протоколов не хватает следственному управлению. Стража, конечно, не самая богатая контора в Княжестве, но простейший амулет от грызунов можно завести? Если уж котов в управе «Уложение о Страже» запрещает, чтобы не нервировать служебных собак?
   Виктор прекрасно понимал, что никакого амулета, как и других колдовских полезностей, ему на службе не видать. А ведь несколько лет назад он и не задумался бы о магическом решении проблемы. В Гётской империи само по себе обладание магическими способностями совсем недавно перестало быть причиной немедленного обвинения с перспективой костра. Здесь, в Гнездовском княжестве, магия была почти обыденной частью жизни. Первые полгода Виктора это слегка нервировало. Потом привык – все равно амулеты, артефакты, магическая медицина и тому подобное не по карману младшему следователю.
   Так что Виктор топнул на мышь, мгновенно исчезнувшую под сейфом, выкинул в открытое окно корку и решил к следующему дежурству прикупить пару мышеловок. «А вот коллег предупреждать – это лишнее, – ехидно хмыкнул он про себя. – Кто попадется – сам дурак». Виктор был даже чуть-чуть благодарен мыши – на пару минут она отвлекла от мыслей о пропущенном ужине.
   Но ничего. Скоро булочник из лавки напротив начнет топить печь, и через часок Виктор разживется парой большущих, румяных пирогов с мясом и рубленой зеленью. А там и до окончания дежурства недалеко, можно будет пойти домой отсыпаться.
   «Следствие – это терпение!», – усмехнулся Виктор, вспомнив одну из любимых присказок наставника.
   Тряхнув головой, чтобы избавиться от манящего образа пирожков (а сержансткая колбаса пахла уже совсем невыносимо!), Виктор достал из сейфа следующее дело, требующее правильного оформления.
   Молодого подчиненного шеф гонял в хвост и в гриву, справедливо полагая, что чем больше дел у него будет – тем быстрее салага наберется опыта, и станет пригоден для расследования чего-то посерьезнее уличных грабежей и простой поножовщины. Так что вся жизнь Виктора была сплошной чередой выездов на места происшествий, допросов и протоколов.
   «Потерпевший показал, что о наличии у него крупной суммы денег при себе (128 \сто двадцать восемь\ серебряных марок) были осведомлены…»
   И так далее, и тому подобное. Хотя чаще все же так:
   «Ну, он как ляпнул, что Звездочка лучшая лошадь в забеге, так мне прям непохорошело. Да что он понимает, хренов сморчок! Ну, я и вдарил дураку – так, ума прибавить, а он… Э, начальник, ты чего там написал мудреного? Какой конфликт на почве?.. Это ты про Звездочку, что ли? Все ж как Божий день – это ж не лошадь, это облезлый скелет с копытами! Не то, что выиграть – круг толком пробежать не может! А, это ты протокольными словами, как у вас положено? Ну да… Хотя лучше напиши, что все дело в дури его беспросветной!»
   Вопреки расхожему мнению, что основная работа следователя стражи – лично ловить злодеев, в непосредственном отлове Виктор участвовал, в основном, пока был курсантом учебки. Тогда, бывало, приходилось вместе с бравыми парнями из патрулей сначала догонять, а потом вязать – жулики и бандиты очень редко понуро подставляют запястья под наручники, чаще сопротивляются изо всех сил.
   Догнать злодея для Виктора никогда не было проблемой. А вот задержать, не убив, остановиться в полувздохе от хруста свернутой шеи или проломленного черепа… Тут бывшему рыцарю пришлось потрудиться. Он до сих пор иногда с усмешкой вспоминал суеверный ужас, переходящий в панику, во взгляде одного из первых задержанных. Отставной пехотинец, решивший подзаработать разбоем, прекрасно понял, что был от смерти даже не на волосок – намного ближе.
   Впрочем, закончилось все равно виселицей.
   В должности следователя Виктор обязан «обеспечивать законность задержания» – то есть с важным видом стоять в сторонке, а не лично давать в морду. Получалось, конечно, по- разному…
   Но, как ни крути, следователь – бумажная работа. Так что наточи перо, подлей чернил и зарабатывай мозоли на пальцах, а не ссадины на кулаках и не опыт обращения с короткой дубинкой – непривычной для бывшего рыцаря, но очень удобной штукой. Особенно, если тебе настоятельно рекомендуется никого не убить.
 
   Вчера бывшего наставника Виктора, старшего следователя Ждановича, личным повелением Николая, князя Гнездовского, отправили куда-то по делу особой важности.
   Особая важность – особой важностью, а работать тоже надо. Так что два дела Ждановича, требовавшие только аккуратного оформления, достались Виктору. Кража выручки из кассы бакалейной лавки и убийство проститутки ее любовником. Причем в краже уже признался племянник бакалейщика. Дядюшка сразу заявил: «Сам обормоту ухи надеру, не надо нам никакой стражи. Звиняйте, уважаемый, но тут справа семейна» – и заявление о краже забрал. Так что оставалось только закрыть дело за отсутствием состава преступления.
   По второму делу убийца не признавался. Но сомнений в его виновности не было ни у следователя Ждановича, ни у принявшего дело Виктора.
   История была на редкость противная.
   Позавчера на рассвете из реки Нестриж, протекавшей через Гнездовск, неподалеку от пристани Веселого квартала, выловили искромсанный труп проститутки. Восемнадцать резаных и колотых ран. В тот же день по обвинению в убийстве был арестован ее сожитель.
   Верка Хохотушка под звучным псевдонимом «Изабелла» трудилась в салоне мадам Илоны, «для благородных». Был у нее сожитель – Скользкий Вацек, в прошлом удачливый вор на доверии, а сейчас спивающийся альфонс. Верка его содержала, пыталась уговорить пить поменьше и заняться хоть чем-нибудь, но толку не было – только ежедневные скандалы, которые в итоге закончились убийством несчастной Верки.
   Виктор немного знал жертву. Страже не часто приходилось работать в Веселом квартале, его обитатели старались решать свои проблемы без привлечения служителей закона. Но иногда утаить шило в мешке не получалось. Показания Верки как-то раз очень помогли Виктору в поисках банды, повадившейся лишать подвыпивших посетителей борделей остатков не прогулянных денег.
   «Эх, сказала бы раньше, дурочка, что есть проблемы… – грустно подумал Виктор, – Угомонили бы Вацека. Так ведь нет, молчала… За что ж он тебя так изрезал, скотина?»
   Наставник говорил, что такая жалость – она поначалу. Потом привыкнешь, не будешь душу рвать над каждым бедолагой. Виктор не знал, рад ли он этой перспективе. Вроде как, после всего, что было, пора уже очерстветь… Но не получалось.
   Следователь начал раскладывать на столе протоколы опроса свидетелей, но за окном раздался бравый топот, какое-то невнятное бульканье и окрик: «Шагай давай, убивец!». Двое патрульных вели кого-то к Управе.
   «Вот и скинул проблему на инквизиторов, вот и посидел с бумагами», – мрачно усмехнулся Виктор, запирая дела в сейф.
 
   Через полминуты он уже был в дежурке. Сержант мирно прилаживал на проволочный крючок в камине мятый чайник. Колбасы, к счастью, уже не было – только из-за стойки торчала ручка припрятанной сковородки. Судя по удивленному взгляду, брошенному на сбежавшего по лестнице младшего следователя, сержант не слышал приближающийся патруль.
   Или, что вероятнее, не считал чей-то арест поводом для излишней резвости.
   Дверь в участок с грохотом распахнулась. В приемную – небольшую комнатку между входной дверью и стойкой дежурного – ввалились двое патрульных. За собой они практически волоком затащили маловменяемого мужика в наручниках, перемазанного в крови, грязи и еще какой-то дряни.
   Стража патрулирует тройками, – машинально отметил про себя Виктор, – интересно, третий место преступления стережет или как?
   – Здравия желаю, господин младший следователь! Привет, сержант! – радостно поздоровался старший патруля. – Вот, убивца вам привели, над теплым трупом взяли. Оформляйте.
   Виктор мысленно попрощался с надеждой на завтрак, а заодно и с дневным отдыхом. Даже если бы сообщение о преступлении поступило в последнюю минуту его дежурства – совершить все следственные действия он обязан. А тут работы явно не на полчаса…
   Думали выспаться, господин младший следователь? На том свете отоспитесь.
   Виктор кивнул патрульному, слегка наклонил голову, осмотрел задержанного от грязных стоптанных сапог до растрепанной макушки (шапку тот, видимо, где-то потерял) и поинтересовался:
   – Кого убил?
   – А хрен его знает, – так же бодро ответил патрульный. – Там, у складов на берегу, в тупичке лежит. Я Гришку оставил караулить, чтобы не затоптали. А с опознанием сами возитесь. Мы вам главный приз добыли, а остальное уж не наше дело.
   За три года в Гнездовске Виктор кое-как привык к тому, что границы субординации здесь размыты почти полностью. Для гётского военного, пусть и бывшего, принять это было довольно сложно, но он справился.
   Или думал, что справился.
   – Старшина! – одернул он не в меру веселого патрульного, – доложите по форме!
   – Извиняюсь, – смущенно кашлянул тот. – Значит, так. Осип Жилко, старшина четырнадцатого патруля. В ходе, эээ… патрулирования был обнаружен этот вот субъект, воющий над искромсанным трупом. Весь в кровище. Ну, мы его скрутили, он почти не дергался. И к вам.
   – Оружие?
   – Вот, извольте видеть, ножик его, на поясе был.
   Старшина выложил на стол перед Виктором симпатичные кожаные ножны. Слегка потертые, но без следа крови. Виктор аккуратно извлек нож – обыкновенный небольшой хлеборез, с такими ножами полгорода ходит. Удобный и простой, можно отбивную в трактире нарезать, можно по хозяйству использовать, можно и в пузо кому воткнуть.
   Лезвие было не слишком старательно вытерто, но не от крови, а от какого-то соуса.
   Виктор принюхался. Похоже, ножом недавно резали жареное мясо. Он уже открыл было рот для вполне логичного вопроса, но тут взвыл задержанный:
   – Вы тут вообще охренели?! Он там, лежит, а вы спокойненько! Там такое, а вы!
   Получив под дых от своего конвоира, мужик задохнулся очередным воплем. Пока он пытался продышаться, Виктор принял решение. От задержанного сейчас толку никакого, он мало того, что в истерике, так еще и сивухой за километр разит, пьянь.
   И никого этот верещащий мастеровой – столяр, судя по нашивке гильдии на куртке – сегодня не резал. Так что допрос подождет до утра, а труп осматривать нужно прямо сейчас, пока любопытствующие горожане не затоптали все следы.
   – Сержант, определите задержанного в камеру предварительного заключения, пусть проспится. Вызовите эксперта – сегодня смена мастера Николаса. А мы с вами, старшина Жилко, отправимся на место убийства.

   «Труп мужчины с множественными колотыми и резаными ранами, лежит на спине. Руки раскинуты в стороны, примерно на 450 от тела. Расстояние от правой стены склада… От левой стены… До ворот…»
   Виктор писал привычные строчки протокола, и втайне гордился, что, глядя на разделанную тушу, в которую превратили убитого, сумел только слегка побледнеть. Старшину, навидавшегося всяческих мерзостей, выворачивало наизнанку за углом. Надо дать ему еще пару минут, и хватит прохлаждаться – пусть собирает мусор в тупичке, и отмечает все на схеме. Мало ли что кто-нибудь обронил, любая мелочь может стать уликой. Вот, например, грязная, скомканная зеленая лента, похоже, из дамской прически. Скорее всего – никакого отношения к делу не имеет, да и лежит в сторонке… Но соберем. В хозяйстве пригодится. Или вот пустая бутылка из-под какого-то невыразимо мерзкого пойла. Тоже завернем.
   «От качества первичного осмотра места преступления зависит все расследование!» – учил Виктора наставник.
   К тому же, сейчас методичность в работе хорошо помогала бороться с тошнотой. В памяти всплывали растоптанные тяжелой конницей кое-как вооруженные ополченцы, потом – трупы в замке Ярмбергов. Опоздали всего на полдня, но Виктору осталось только с молитвой уколоть барона мизерикордом. Он тогда еще тихонько радовался, что в родном Бергене, вроде бы, войны нет…
   Стоп. Оставь память прошлому. Твое дело – протоколы и улики.
   Занимался серый рассвет. В июле светает рано, и факелы, предусмотрительно захваченные из участка для осмотра места происшествия, были уже не нужны – так что городовые, державшие их, убрались подальше от жуткого зрелища.
   Здоровенного мужика убивали долго и старательно. Руки и ноги остались относительно целыми, а вот туловище кто-то ожесточенно кромсал. Там не осталось практически ни одного живого места.
   «Брызги крови на правой стене на высоте… от места убийства ведут две цепочки кровавых следов – предположительно, свидетеля, обнаружившего труп, и убийцы… расстояние между следами…»
   – Тэкс, что тут у нас? – жизнерадостно поинтересовались из-за спины Виктора. – Ух ты! Экий красавец – прямо чувствую, что работа моя на сегодня не заканчивается, а только начинается! А ты молодец, какой роскошный труп надежурил!
   – Мастер Николас, пожалуйста, не надо так кричать… – вздохнул Виктор. Но угомонить судмедэксперта было не так просто.
   – Нет, Малыш, ты просто не понимаешь, какое счастье тебе привалило! Ну да ладно, еще поймешь. Ты все поймешь, моя любовь, но будет поздно… – пропел мастер Николас строчку из популярной пьесы. – Так, отойди. Молодец, не затоптал и даже не вляпался, но теперь дай-ка мне составить общее представление.
   – Прошу Вас, – подчеркнуто церемонно посторонился Виктор, привычно проигнорировав «Малыша». Неизвестно, с чьей легкой руки (неужто шеф удружил?), после завершения одного весьма запутанного дела, фраза «а Малыш-то наш – молодец!» стала крылатой в управе.
   Виктор тихо зверел, но понимал, что возмущаться бесполезно.
 
   – Ты ведь на самом деле у нас в следственном самый младший, – тоном доброго дедушки пояснил ему бывший наставник пару месяцев назад, – тебе сейчас сколько? Двадцать два?
   Виктор кивнул. Ему было слегка неловко от того, что Жданович мгновенно понял, как его передергивает от нового прозвища.
   – Обычно следаками становятся, уже основательно поработав «в поле» и патрулях. А ты – молодой, да ранний. И способный. Да еще и все поколения благородных предков на твоей породистой гётской физиономии длинным списком отпечатались. Ты хоть в мундир Стражи рядись, хоть в рубище – этого не скроешь.
   – Да ладно! Какая разница-то? – удивился Виктор. – Следак и следак. Теперь даже не «фон», просто Берген.
   Его не слишком радовало напоминание о происхождении. Важно то, что он делает сам, здесь и сейчас, а былые дела благородного семейства к его нынешней жизни не относятся.
   – Огромная разница. И дело не в голубой крови, она у всех одинаковая. Ни богатства, ни власти у тебя не осталось. Зато мозги и образование – есть. Причем тут ты фору дашь всем нам, в том числе и потому, что и все предки твои тоже были очень образованными людьми. Это же порода, сам все понимаешь.
   – Лучше среднее соображение, чем высшее образование, – пробурчал Виктор.
   – Ну-ну, – усмехнулся Жданович, – и от кого же ты услышал эту светлую мысль?
   – От деда. Он академик… был. Императорской Академии наук. И точно знал, чего стоит это ваше образование.
   – Наверняка знал… Ну да я не о том. Ты пашешь за двоих, ты, без дураков, уже неплох – а можешь стать и очень хорошим следователем, если дурить не начнешь. В управе тебя ценят и уважают, а еще чувствуют, что ты слегка другой породы. И дело не в дворянстве, у нас тут дворяне не редкость. Дело в чем-то еще. Вот и хочется людям сделать тебя понятнее, хоть ты, вроде бы, и простой открытый парень. Так что терпи. Это признание тебя «своим».
   Виктор обреченно вздохнул.
   Он был очень благодарен Ждановичу за разъяснения, но звереть от «Малыша» не переставал.
   Вот и сейчас ему стоило некоторого усилия не скривиться на прозвище.
 
   – На первый взгляд, – уже гораздо серьезнее продолжил мастер Николас, – мы имеем следующее. Некто умудрился как-то обездвижить и повалить нашего потерпевшего, причем падал он либо в беспамятстве, либо не мог шевелиться. Видишь, как руки лежат? Был бы в сознании, попытался бы как-то смягчить падение. А тут – рухнул, как мешок с сеном. О! И гематомка на затылке, вполне подходящая. Только такой бугай от нее бы не вырубился, нет, маловато ему такого удара.
   – Я тоже удивился, – ответил Виктор. – И еще на руки его взгляните – ни порезов, ни ран. Как будто не защищался и не сопротивлялся, пока его резали. Причем резали его уже лежащего, судя по следам крови.
   – Надо же, молодежь пытается думать! – ухмыльнулся эксперт. – И думать, что радует, правильно. Действительно – никаких следов борьбы. Но, скажу я тебе, мой юный умный друг, что это еще не все. Он был в сознании. На лицо его посмотри.
   Виктор только через пару секунд внутренней борьбы сумел снова посмотреть в лицо трупа. Потому что видеть такое второй раз не хотелось совершенно.
   Жуткое страдание, перекосившее черты лица мертвеца, было настолько явственным, что казалось, он до сих пор кричит от боли.
   – А теперь, Малыш, ответь-ка на вопрос – как можно умудриться сделать так, чтобы жертва не шевелилась, но все чувствовала, да еще и сохранила подвижность мимических мышц? И, самое главное – зачем?
   Виктор промолчал.
   – Оп-па, – нарочито удивленно воскликнул мастер Николас, – как я и предполагал, вот и отягчающие обстоятельства.
   – Куда уж хуже? – привычно подыграл эксперту Виктор. И так ясно – тут без колдовства не обошлось.
   – Всегда есть, куда, – наставительно заявил мастер Николас и продемонстрировал Виктору металлический шарик на цепочке.
   Шарик медленно вращался.
   Когда эксперт поднес шарик ближе к трупу – тот начал крутиться существенно быстрее, и в его глубине засветились багровые сполохи.
   – Вот дерьмо, – старательно вздохнул Виктор. – Преступление с использованием магии.
   – Я же тебе говорил, Малыш, – снова ухмыльнулся мастер Николас, ты еще просто не понял своего счастья! И не просто магии – у нас тут, дорогой мой, некромант нарисовался.
   Виктор скривился. Маги – это вообще головная боль, а уж некроманты… Твари это редкие, все больше в Академии сидят, да по лабораториям своим. И за каждым некромантом пристально наблюдает Совет Магов – так, на всякий случай. Но уж если у кого из них крыша поедет, а Совет недосмотрит – то все, хана. Получается длинная череда убийств, и часто большая бойня при задержании, если гада все-таки удается вычислить. Последний такой случай был около пятидесяти лет назад в герцогстве Кошиц, так там, как говорится, трупы убирали до вечера.
   Вот уж надежурил, так надежурил…
   – М-да… – протянул Виктор, – и ни одного демона в округе. Не спихнуть проблему на инквизиторов.
   – Ага, ври больше, – безжалостно ответил мастер Николас, – я же вижу, как у тебя глазки загорелись. Трупик интересный, это тебе не бумажки строчить, это дело настоящее. Кабы не княжеский циркуляр, ты б сейчас волком выл, что покопаться не удастся. А благодаря князю – ройся сколько влезет, никакие инквизиторы не помешают. Правда, и не помогут.
   Эксперт тем временем спрятал шарик-индикатор и, отогнав не в меру ретивого старшину патруля, которому явно было стыдно за проявленную недавно слабость, пристально всматривался в цепочки кровавых следов, ведущие от трупа. Следы обнаружившего тело столяра эксперт осмотрел мельком, а второй след, обрывавшийся на грузовом пирсе, исследовал со всем тщанием.
   – Я тебе, Малыш, еще официальную красивую бумажку напишу, – мастер Николас, делано кряхтя, распрямился и потер поясницу, – но уже сейчас с полной уверенностью утверждаю: одет был наш убивец в ботинки или сапоги, каблук сантиметра три. Размер относительно небольшой. Судя по расстоянию между отпечатками, он у нас среднего роста или чуть ниже, тебе, орясине, примерно по плечо. Так что, Малыш, это вполне может быть и женщина. Особой силы, если жертва неподвижна, не надо. Шерше ля фам, дорогой. Тебе давно пора найти девушку…
   – Мастер Николас! Совсем уже?
   – Ну да, ну да… Извини. Что-то мне самому как-то… неуютно, – совершенно серьезно отозвался эксперт. – Не люблю магов, а уж некроманты – совсем гадость. Трупик везите в морг, там я его пристальнее осмотрю. И протокол дай сюда, а то, глядишь, забыл чего, знаю я вас, торопыг.
   Виктор слегка обиделся, но виду не подал.
   «Следствие – это терпение…»
   Читал пожилой эксперт очень бегло, кажется, просто мельком глянул на несколько листочков и схему. Снова вздохнул и укоризненно посмотрел на Виктора.
   Виктор ответил усталым равнодушным взглядом. Подколки мастера Николаса надоели следователю хуже горькой редьки.
   – А собака? – проникновенно поинтересовался эксперт, участливо посмотрев в глаза Виктора.
   – Так ведь злодей по речке уплыл, собака тут бесполезна. Не унюхает ничего, – спокойно и грустно объяснил младший следователь. Как же Николас достал-то! Опять экзамен устраивает!
   – Да не ваша собака, господин Берген. Его собака, – эксперт со вздохом кивнул на труп. – Видишь, Малыш, рыжая шерсть на штанине? Собака, похоже, была с ним в момент нападения. И, скорее всего, видела убийцу. Но убежала или тоже убита… Найти бы песика, а? Тебе все равно мага-эксперта вызывать, может сумеет какую пользу из собачьей памяти извлечь. Вряд ли, конечно, но мало ли… Но без мага тебе тут по предписаниям никак не обойтись, тьфу, прости Господи.
   – Про собаку ясно, – кивнул Виктор. И решил не пропускать возможности подколоть вредного эксперта: – Мастер Николас, вы магов не любите? Почему?
   – За что ж мне их любить, а, Малыш? – неожиданно грустно отозвался эксперт. – Заносчивые хамы, всех заслуг – способности от рождения. А гонору-то сколько!
   Виктор не сдержал ехидное фырканье. Мастер Николас сделал вид, что не заметил, и продолжил:
   – Ух, Малыш, наплачешься еще. Это сейчас я старый и спокойный, а в твоем возрасте злился страшно, когда инквизиторы помогать звали. Магам-то мало удовольствия в кишках копаться, им эксперта «попроще» подавай, – мастер Николас презрительно скривился. Приходит красавец, смотрит на тебя, как на таракана какого, и с видом пророка начинает вещать, какие тут энергии как ходили. А раскрывать-то нам, и поверь – от этого хождения энергий нихрена не менялось. Маги, ежели кого убивают, делают это, в общем, так же, как и все остальные. Орудие и способ убийства вещи важные, но искать-то злодея надо по уликам, а их колдуны оставляют точно так же, как обычные убивцы. Сегодняшний наш не исключение, вон как наследил. По этим приметам ты его и возьмешь в итоге. А маги… Да что говорить, сам все поймешь.
   – Спасибо за науку, – задумчиво проговорил Виктор. – А так же за тренировку терпения перед встречей с магами.
   – Давай-давай, издевайся над стариком, – сварливо пробурчал мастер Николас.
   – Господин следователь! – подошел к Виктору старшина, – тут это… Охранник склада пришел. Говорит, работает здесь, смена его начинается.
   Виктор вышел из тупичка. Неподалеку мялся озабоченный мужичок. Бдительный городовой заслонял ему дорогу к складу. Быстро расспросив, кто он такой и что тут делает, Виктор провел мужичка к трупу – опознавать.
   Бедолагу, как и остальных, чуть не вывернуло при виде тела, но, отойдя подальше от кровищи, он сумел вполне внятно рассказать, что покойник – Юрка Шапка, ночной сторож склада скобянки. Видимо, делал обход вверенной территории, когда на него напали. Врагов не имел, образ жизни вел, по словам коллеги, «обыкновенный»: «ну, выпивал, не без того, как все… но на работе чтоб, так это ни-ни, с этим у нас тут строго. Хозяин, чуть что, голову снесет, он такой. Подраться не, не любил, он добродушный был. Да и не задирал Юрку никто. Сами видите, амбал тот еще. Про семью не знаю. Не женат вроде, комнатку снимал у Толстой Дарьи, там много наших живет. Ох, жалко-то как Юрку! За что ж его, а, начальник? Гвозди, что ли, провались они, украсть хотели? Собака? Был пес, да, Рыжий. Старенький уже, но злющий, только своих признавал… Не, не знаю, куда удрать мог. Появится – поймаем, как скажете… Ох, страшно теперь тут сторожить-то! Точно прибавку просить буду, за такую-то жуть!»
   Из склада на первый взгляд ничего не пропало, замки не были вскрыты, а связка ключей так и осталась на поясе жертвы – залитая кровью, но без других следов. Ее явно никто не трогал. Так что версию ограбления можно было отбросить сразу. Но Виктор подробно записал все данные владельца склада – для очистки совести.
   Ясно было, что склад совершенно ни при чем, и бедолага Юрка пострадал по совершенно другой причине. Причину эту Виктор всерьез надеялся услышать от мага-эксперта, за которым отправил одного из городовых.
 
   «За темным, дремучим лесом, на неприступной скале в высокой башне жил старый, мудрый колдун. Ему подчинялись все птицы, рыбы и звери, а летал он на драконе».
   Примерно так Виктор представлял себе магов, слушая в детстве сказки.
   «И воздел свой посох великий злокозненный колдун, и ударили молнии в вершину горы».
   Так о магах писали в летописях, который Виктор изучал на курсе истории в Военной Академии Гётенхельма.
   В попавшемся недавно Виктору романе маги описывались так:
   – Коллега, Вы уверены, что профиль Силы в данном случае соответствует необходимому? Может быть, стоит уменьшить количество энергии?
   – Несомненно, коллега. Не беспокойтесь, я не одну сотню лет занимаюсь экспериментами в данной области.
   Дочитать книжку не удалось, так что Виктор так и не узнал, чем закончилось дело. Но был уверен, что в вольном переводе диалог почтенных ученых выглядел примерно так:
   – Не долбанет?
   – Да не должно.
   Преступления с «магическим окрасом» ему расследовать пока не приходилось, разве что в списке похищенного однажды значился «амулет от заразы». Дело было в слякотном ноябре, Виктор чихал, отпаивался молоком с медом (жуткая дрянь!) и очень жалел, что у него нет знакомого мага, у которого можно такой амулет одолжить.
   Потому что стоила такая полезная штука сопоставимо с его годовым жалованием.
   Несмотря на то, что в Гнездовске маг вполне мог жить с ним на соседней улице, колдуны все равно казались Виктору почти высшими существами – в память о сказках, который он любил в детстве. Там, правда, злых магов всегда побеждали благородные рыцари и святые подвижники. Святого подвижника Виктор однажды видел. Рядом с ним накатывало странное ощущение – смесь радости, любви к миру и страха. Виктор не был уверен, что хочет снова испытать такое. О благородных рыцарях Виктору даже думать не хотелось. Навидался, в том числе и в зеркале. Интересно, это хоть как-то поможет в ловле некроманта?
   Теперь настала очередь знакомства с магами.
 
   Увидев направляющуюся к нему молодую, очень мрачную тощую девицу, Виктор собрался было рявкнуть на городовых – какого черта они пропустили на место преступления постороннего? Но девица его опередила.
   – Вы Виктор Берген, младший следователь?
   – К вашим услугам. Здравствуйте, сударыня, – вежливо поклонился он. – Чем могу…
   – Добрый день, – перебила она. Я Анна Мальцева, маг-эксперт, – девица тонкими пальчиками с коротко подстриженными ногтями предъявила Виктору служебный жетон.
   Жетон был, несомненно, настоящим. А вот его обладательница…
   Худая, уставшая, кажется, даже изнуренная блондинка. Совершенно обычная, на улице увидишь и не вспомнишь. Прическа небрежная, косметики на лице почти нет, простое темно-синее платье с вязаным кружевным воротничком. Голос приятный, но никаких глубоких обертонов. От гувернантки в небогатом доме отличается только перстнем-печаткой – знаком дипломированного мага. На вид – лет двадцать. Ну, или двадцать пять. Ей бы детишек грамоте учить, надеясь скопить какое-никакое приданое, а не трупы осматривать.
   Виктор почувствовал себя жестоко обманутым. Ждал серьезную помощь, мага – профи, а прислали… Эх, шеф, поторопились вы с комплектацией штата магов-экспертов! Впрочем, куда деваться? Попала собака в колесо… Интересно, эта тощая швабра хоть с собакой-то поможет? Небось, специалист по косметическим операциям и выведению прыщей. И повезет, если специалист – судя по ее виду, очереди к ней не выстраиваются. Тоже мне, магичка.
   «Следствие – это терпение, – снова одернул сам себя Виктор. Работай с тем, кто есть. Уйми свой гонор, тут от него вообще никакой пользы не будет».
   Девица демонстративно оглядела Виктора с ног до головы. Мрачно усмехнулась, посмотрев ему в глаза – несмотря на то, что она едва доставала ему до плеча, Виктор на миг ощутил себя букашкой, которую разглядывают на стекле.
   – Я тоже очень рада Вас видеть, – заявила магичка с едким сарказмом. – Я обладаю достаточной квалификацией для проведения экспертизы. Ментальный маг-медик 8 класса, внештатный сотрудник стражи. Договор подписала неделю назад, это мое первое дело. Еще вопросы будут?
   – Простите, мистрис, но я и этих-то не задавал… – смущенно протянул Виктор, стараясь придать голосу раскаяние. Он был уверен, что ему удалось скрыть недоумение. Но скрывать что-то от ментальщика… Так что – терпение и терпение! И пусть она решит, что ему очень неловко. Эх, прав был мастер Николас…
   – У Вас разочарование на лице написано, большими буквами, – уже без сарказма, но и без тени дружелюбия ответила магичка, – а я считаю, что сразу прояснить все нюансы намного проще, чем потом пытаться что-то узнать окольными путями. Поэтому – спрашивайте. Или давайте считать ритуал знакомства оконченным, и приступим к работе.
   – Прошу Вас, – посторонился Виктор, невольно скопировав жест, которым недавно приглашал к осмотру мастера Николаса.
   «Похоже, у меня есть стиль работы с экспертами, – саркастически хмыкнул про себя младший следователь. – Так себе стиль».
 
   Солнце уже давно взошло и припекало, над телом жужжали первые мухи. Запах в проулке стоял тошнотворный – слегка подсохшая кровь, содержимое распотрошенного желудка жертвы и «подарочек», оставленный обнаружившим тело столяром, составляли непередаваемый по отвратности букет.
   Анна скривилась, достала платок и приложила к лицу. Другой рукой аккуратно подобрала юбку и обошла тело вокруг. Наклонилась, зачем-то очень пристально всмотревшись в лицо жертвы. Так же внимательно осмотрела раны, правда, ни к чему не прикасаясь.
   Виктор завистливо подумал, что дамочка держится лучше всех, не считая мастера Николаса. Ни тошноты, ни страха, разглядывает этот ужас, как головоломку. Впрочем, она же вроде как маг, а с ними вообще все странно. В любом случае – спасибо, что обошлось без обмороков. Может быть, она и вправду настоящая колдунья, хоть и выглядит так… непрезентабельно.
   Хотя, конечно, поверить в это сложно. Маги, они… величественные должны быть! Ну или хотя бы красивые. И уж точно побогаче одетые, судя по их вероятным гонорарам.
   Артефакты-то в лавке стоят… Лучше и не вспоминать.
   – В целом, господин младший следователь, картина ясная и очень печальная, – сообщила Анна, отойдя от трупа. – Пойдемте за угол, там дышать легче. И можете увозить тело, я увидела все, что нужно. Остальные исследования лучше провести в морге.
   Виктор старательно пропустил мимо ушей акцент на слове «младший», махнул рукой парням из «труповозки», скучавшим в отдалении, и направился следом за магичкой.
   Изо всех сил пытаясь унять снова разыгравшееся раздражение.
   – Вам как удобнее, господин Берген? Сразу выводы, или сначала подробные основания? – поинтересовалась Анна.
   В другое время ее, пожалуй, повеселила бы реакция гёта, явно не имевшего ранее дел с магами. Но сейчас не было никакого настроения забавляться. Дело дурно пахло во всех смыслах, перспектива подробного исследования трупа слегка пугала – а ну как она пропустит что-нибудь? И получится вместо доказательства эффективности дополнительной квалификации эксперта сплошное позорище.
   «Хватит хандрить, – мысленно одернула она сама себя, – следак не обязан верить в тебя с первого взгляда, ты и сама-то в себя не веришь. А уж в твоем несерьезном внешнем виде уж точно никто не виноват. Никто тебя за уши на следствие не тянул. Изволь работать».
   – Пожалуйста, сначала выводы, потом – объяснения. И акт экспертизы, если не сложно, оформите сегодня, – попросил Виктор.
   Анна подавила желание сказать следователю какую-нибудь гадость за хамское напоминание о регламенте. Не стоит сразу ссориться.
   Виктору почти мгновенно стало неловко за несдержанность. Язык мой – враг мой.
   – Хорошо, господин следователь, – примирительно кивнула Анна, – Вы имеете дело с серийным убийцей, скорее всего – некромантом. Точнее я Вам скажу после детального исследования. Я практически уверена, что жертва не единственная, и не так давно был как минимум еще один похожий труп. Убийца неопытен, но имеет общие представления о медицине, или, что более вероятно – о методиках извлечения некротической энергии. Физически не слишком силен. Орудие убийства – скорее всего, очень острый нож с тонким лезвием. По крайней мере, видимые повреждения нанесены именно таким орудием. Точнее скажу после вскрытия.
   – Спасибо. Сударыня, пока Вы не приступили к пояснениям, взгляните еще на эти предметы. Может быть, сможете что-то по ним определить?
   Виктор достал из сумки аккуратно завернутые в бумагу ленту и бутылку, обнаруженные около трупа, и показал Анне, где они были найдены.
   Магичка взяла в руки ленту, поднесла поближе к лицу, пристально во что-то всматриваясь. Зажала между ладонями, слегка потерла и разочарованно покачала головой.
   Бутылка не вызвала у эксперта такого интереса, ее Анна покрутила в руках, понюхала и отдала обратно Виктору.
   – К сожалению, здесь было слишком мощное некротическое поле, – проговорила она, тщательно протирая руки салфеткой, извлеченной из сумочки. – Энергия разливалась так, что просто смыла прежние следы со всего, что находилось в радиусе примерно трех метров от тела. С уверенностью могу утверждать – лента была здесь в момент убийства. Точнее – во время убийства.
   От ее слов Виктора слегка передернуло. Он прекрасно понимал, что сторож умер не мгновенно, но то, как магичка произнесла эти слова…
   – А вот с бутылкой все просто, – продолжила Анна. – Она появилась здесь, когда жертва уже была мертва. Человек, последним державший бутылку в руках и вылакавший почти все содержимое, в данный момент находится примерно в той стороне, – она махнула рукой в сторону Управы, где в камере сидел обнаруживший труп пьяница-столяр, – и сладко спит.
   Виктор не смог сдержать завистливого смешка. Вот бы тоже сладко уснуть…
 
   К концу дежурства, после суток без сна, голова была совершенно ватная. И сейчас, когда не нужно было ничего писать и никуда бежать, голод и усталость навалились с новой силой. Голос магички-эксперта показался очень далеким и звучал как-то глухо. Виктор быстро взял себя в руки и с трудом поверил тому, что услышал:
   – Может быть, мы продолжим беседу в каком-нибудь кафе? Маги очень трепетно относятся к режиму питания, и мне, определенно, пора завтракать. Да и Вам явно не помешает. Вы ведь уже часов двадцать на ногах? И, я уверена, вы знаете неподалеку место, где хорошо кормят.
   Виктор из гордости начал было сочинять какую-то сложную словесную конструкцию о необходимости проведения дополнительных опросов, но быстро плюнул на это бесполезное занятие.
   Есть хотелось почти невыносимо, а без кружки кофе он опасался уснуть на ходу. Или окончательно утратить самоконтроль, наговорить гадостей эксперту и завалить все дело.
   – Надеюсь, Вас, сударыня, не смутит «Веселый квартал»? Самая близкая вкусная еда там.
   – Шуты и шлюхи? Что вы! – рассмеялась она. – Магам и страже там самое место.

   Кабачки Веселого квартала всегда работали «до последнего клиента». Виктор был уверен, что сейчас, когда Гнездовск наводнили приближенные владетельных особ, съехавшихся на княжеский бал, наверняка кто-нибудь еще кутит в одном из заведений.
   И не ошибся – окна подвальчика «Белый ферзь», кабачка с шахматной фигурой на вывеске, гостеприимно светились. Он располагался под одним из игорных домов, но был скорее «объектом культуры», чем дополнением к покеру и костям.
   Вечерами здесь собиралось довольно много народа, играли музыканты, а иногда даже устраивались поэтические вечера. Виктор поэзию не любил и не очень понимал, зато готовили в «Ферзе» просто превосходно. Ради такой кухни можно было и потерпеть натужные вирши местных талантов.
   В центре зала располагалось несколько столов для больших компаний, а вдоль одной из неоштукатуренных кирпичных стен были устроены уютные кабинетики, в которых можно поговорить с глазу на глаз. Виктор и Анна прошли мимо усталой, но веселой группы молодых людей, расположившейся по центру зала, и устроились в дальнем кабинете.
   Ребята явно пили и развлекались с вечера. Четверо из них не обратили на магичку и следователя никакого внимания. Пятый, невысокий худой брюнет, проводил Анну удивленным, и, как показалось Виктору, восторженным взглядом. Кажется, даже хотел подойти – но наткнулся глазами на фигуру следователя и стушевался.
   «Совсем у парнишки вкуса нет, – ехидно подумал Виктор, – на что тут так пялиться? Или он настолько пьян, что любая кажется красоткой?»
   Анна интерес к себе, кажется, вообще не заметила.
   Магичка попросила чая и стала пристально изучать меню. Виктор быстро сделал заказ и, от нечего делать, разглядывал посетителей.
 
   Восторженный парнишка на Анну больше не смотрел, уткнулся в кружку, чему-то счастливо улыбаясь. Сидевший с ним рядом коренастый блондин, судя по говору – уроженец Альграда, заплетающимся языком говорил своему соседу, который показался Виктору смутно знакомым:
   – Славка, они меня достали. Ты не представляешь, как они меня достали! Прикинь – сидит пятнадцать старейшин полянских общин, и рядится из-за какого-то Богом забытого перелеска в паршивом медвежьем углу! Никому этот перелесок нахрен не сдался, там полтора черничных куста растет, но нет! Решают, кому он принадлежит. Уроды!
   – А конунг? – сочувственно спросил Славка.
   – А что конунг… Посидел пять минут и по делам своим пошел. Раз уж, говорит, сестра моя придумала сделать полянскую провинцию в конунгате, так пусть сама и разбирается в их заморочках. Мне, мол, вдоль кольчуги. Ему-то что – с полевиков налог общий, а кто из родов сколько внес – неважно. Фрайин Ингрид тоже скучно полянские проблемы решать. И кто у нас крайний? Правильно, секретарь… – он горько вздохнул и отпил из кружки солидный глоток. – Но все равно потом конунг с сестрой про полевиков ругались, видать, его тоже чем-то достали до печени…
   Славка… Виктор вспомнил, где видел этого курносого крепыша. На недавнем смотре стражи, рядом с князем Гнездовским. Здесь у нас участливо кивает проблемам приятеля оруженосец и племянник князя, как же его? А! Славомир.
   Похоже, он организует, хм… культурный досуг зарубежным коллегам.
   – Какая боль, какая мука, не видеть твоих дивных глаз! – коряво-театральным жестом простер руку еще один участник застолья, щегольски закинув за плечо шелковый шарф. Смотрел он при этом на альградского секретаря, явно имея в виду что-то похабное, всем присутствующим прекрасно известное.
   – Анжей, лучше б ты заткнулся… – похлопал его по плечу молодой парень, движениями очень похожий на толстолапого щенка породистой собаки – неуклюжий от неопытности, дайте время – вырастет в прекрасного зверя. – Не беси Олега, он же тебе сейчас по-простому, как нормальный викинг, проломит башку табуреткой. Тебе будет уже поровну, а герцогу твоему придется конунгату войну объявлять…
   – Виру заплачу, – буркнул Олег.
   – Людвиг Кори, – преувеличенно сокрушенно вздохнул Анжей, – вечно ты все испортишь. У меня, может быть, вдохновение! Поэтический взлет! Петер, ну хоть ты-то меня понимаешь? – пихнул он в плечо магичкиного воздыхателя.
   – В лужу не шмякнись, пиит, от своих взлетов, – явно думая о чем-то другом, отмахнулся Петер.
 
   Магичка наконец-то окончательно определилась с заказом.
   Виктор с наслаждением допивал первую на сегодня кружку кофе, и пытался понять, как она собирается съесть все то, что попросила принести. С ее-то фигурой – куда все влезает? Или эта тощая швабра неделю голодала?
   Госпожа Мальцева начала с салата, потом на очереди были жаркое, отбивные, блинчики и какой-то пирог. Не считая только что принесенной огромной кружки с черным чаем, в который она добавила сливки и сахар.
   Анна поймала недоуменный взгляд и грустно усмехнулась.
   – Господин следователь, Вы, похоже, совсем не в курсе механики работы магов. Так что мы с Вами логично переходим ко второй части беседы, к пояснениям моих выводов. Я правильно понимаю, что Вы не слишком хорошо знакомы с классификацией магических способностей?
   – Да, госпожа Мальцева. Сознаюсь, виновен. Практически не знаком, – в тон ей кивнул Виктор. «Умеешь считать до 10 – остановись на 7», – вспомнил он очередное наставление Ждановича. Конечно, общую теорию про три вида магов Виктор знал. Но ведь ей-то вся эта история явно не ограничится. «Вот черт, – подумал он, – сейчас придется разбираться еще и в тонкостях классификации колдунов. А куда деваться… Точно, повезло так повезло, отличный труп надежурил!»
   Официантка поставила на стол несколько тарелок. Анна сделала неопределенный жест вилкой, будто выбирая между горшочком жаркого и отбивными. Остановилась на отбивных. Аккуратно отрезала кусочек ароматного прожаренного мяса и продолжила:
   – Есть три вида магических способностей. Маги Стихий – огненные, водные, земные и воздушные – подключаются к силам природы, и оперируют их энергией. Но они нам сейчас, к счастью, не интересны.
   Виктор кивнул с понимающим видом. Пусть она считает его полным валенком, не разбирающимся даже в таких общеизвестных вещах. Пусть продолжает умничать с менторским видом – человек, верящий, что остальные признают его значимость, гораздо более открыт. Это азы ведения допросов. Так что лучшее, что здесь можно сделать – кивать и вовремя вставлять «ага», «угу» и «да неужели!». Авось этот горе-эксперт расслабится и перестанет злиться. Другого все равно нет, а работать надо.
   – Угу, – еще раз старательно кивнул Виктор. Подавил желание насадить на вилку поджаренную колбасу (привет, сержант! вот и на моей улице праздник!) и немедленно откусить от нее половину. Не будь рядом магички – он бы так и сделал, но в присутствии эксперта приходилось вести себя прилично. Ножом и вилочкой, аккуратненько, и соусом не капнуть, куда не надо…
   – Черные маги, они же – некроманты, – продолжала Анна, – оперируют энергией, выделяющейся при разрушении живых существ. В момент смерти в особенности. Чем более мучительна смерть – тем больше энергии может получить маг. Они нас с Вами в рамках дела интересуют больше всего.
   Виктор снова понимающе кивнул, мысленно выругался на всплывший было в памяти образ трупа, но не дал ему испортить себе аппетит. Еда была слишком хороша, чтобы отказываться от нее из-за какого-то черного колдуна.
   «Посрамим черную магию в меру сил!» – мысленно хихикнул он и сделал большой глоток кофе.
   – Я понял, сударыня, – вслух вежливо сказал Виктор, – ищем некроманта. – И, сочтя проявление интереса достаточным, впился зубами в последний кусок колбасы.
   Официантка поставила перед ним горшочек на большой плоской тарелке. Из горшка упоительно пахло мясом и грибами, а на тарелке были свернуты треугольничками несколько блинов. Это называлось «мачанка», и Виктор считал ее одной из главных причин своей любви к Гнездовскому княжеству.
   Потому что ну невозможно же от такой вкуснятины отказаться!
   Вся суть мачанки в соусе. Она потому так и называется – «мачанка», от «макать». Готовят ее по-разному, у каждого уважающего себя местного повара есть свой рецепт с секретами. В «Белом Ферзе» соус делали сметанным, с луком, чесноком, специями и пряными травами. Этот восторг вкуса подавали в горшочке, с мясом и грибами, закрытом крышечкой из запеченной тертой картошки. Блины (два пшеничных и один гречневый) были приятным дополнением. Знатоков высокой кухни подобное использование благородного картофеля приводило в священный ужас, но жители Гнездовского княжества спокойно пропускали их вопли мимо ушей, продолжая лакомиться так, как им нравилось.
   – Третий вид – ментальщики, они же – витальные маги, они же… названий много, – улыбнулась Анна, глядя на довольную физиономию Виктора, поддевающего ножом картофельную крышечку. – Именно к оным я имею честь относиться. Мы оперируем силой жизни. Но это все Вы, господин Берген, и так прекрасно знаете.
   Виктор почтительно кивнул.
   – Но кое-что Вам, похоже, неизвестно, – продолжила Анна, глотнув чая. – Некроманты ради силы убивают и могут работать только с тем, что когда-то было живым. Еще могут парализовать, чтобы убивать было проще.
   Виктор скривился. Вот почему сторож не сопротивлялся…
   – Стихийщики, – продолжала Анна, – сливаются с природой, и способны направлять ее силы. А мы, ментальщики, работаем собой. Своей жизнью. И можем этой жизнью делиться, потому среди нас так много медиков. Так что пусть Вас не удивляет моя диета – силу-то брать откуда-то надо. Вот и считают нас жуткими обжорами, хотя все дело в энергии.
   – Я действительно был не в курсе, – покачал головой Виктор.
   – Ничего страшного. В Империи ведь этому не учат… Спасибо, – кивнула Анна юной официантке, которая принесла блинчики и вазочку с вареньем. – Согласитесь, господин Берген, в такой профессиональной специфике есть масса плюсов. Столько вкусного можно попробовать, и никаких диет… кстати, ментальные способности есть почти у всех людей, хотя сильный потенциал редкость. Я вот, например, слабенькая посредственность. Восьмой уровень – мелочь.
   Виктор постарался изобразить сомнение.
   – Не стоит вежливых реверансов, – махнула рукой Анна, – на качественную экспертизу меня хватит. Если буду сытой и отдохнувшей – смогу кое-как затянуть на вас смертельную рану, при отсутствии серьезных повреждений нескольких органов.
   Виктор изумленно приподнял бровь.
   – Вам же нужно знать, с кем вы имеете дело и на что можете рассчитывать, – со всей серьезностью пояснила Анна.
   – Впечатляет, – покачал головой Виктор.
   – Зря, – отрезала Анна, – это мелочь в сравнении с возможностями сильных магов. Один из моих преподавателей, например, пришил на место голову казненного на плахе. Пациент выжил, хоть и долго в себя приходил.
   – А приговор? – поинтересовался следователь.
   – Не знаю. Меня не интересовала юридическая сторона вопроса, только медицинская. Но давайте вернемся к нашему делу.
   – Угу, – кивнул Виктор. Ответить более членораздельно у него не было возможности, потому что он только что отправил в рот полную ложку мачанки.
   – Скорее всего, складского сторожа убил плохо обученный некромант, которому силушка и удовольствие от мучительной смерти жертвы ударили в голову. Чувства некроманта в момент ритуального убийства сложно с чем-либо сравнить – это адская, в почти буквальном смысле, смесь восторга от собственной силы и власти… Предельное ощущение счастья. Никто не может остаться равнодушным. И он теперь точно не остановится.
   В полумраке кабачка глаза Анны, кажется, стали отблескивать багровым. На ее лице промелькнула тень – так люди говорят о самых счастливых моментах жизни, которых потом стыдятся. Смесь боли, неловкости и восторга… Кусочек блинчика на вилке, который она обмакнула в клубничное варенье, на секунду показался Виктору окровавленной плотью, вырванной из кричащего от боли тела, уже не имеющего почти ничего общего с разумным существом…
   – Именно поэтому некромантов прежде всего учат самоконтролю, – спокойно добавила она. Глаза у Анны Мальцевой были совершенно обычными, тусклыми и серыми. А блинчик с вареньем остался просто куском прожаренного теста.
   Виктору нужно было хоть что-то сказать. Как-то разбавить повисшее молчание.
   – Но почему Вы решили, что убийца – некромант? – ляпнул он первое, что пришло в голову, – Может быть, он просто использовал какой-то артефакт?
   – Судя по напряжению мышц и положению тела, жертву парализовало очень быстро, секунд за десять, но не мгновенно, – пояснила Анна. – Он пытался шевелиться, но не смог. Плюс – мимические мышцы не были затронуты, хотя голосовые связки не работают. Артефакты действуют сразу и на всё, а тут – частичная неподвижность. Жертва остаётся в сознании и чувствует боль в полной мере, но кричать и сопротивляться не в состоянии. Так что он управлял процессом и знал, что делает.
   Виктора снова передернуло. Он невольно представил, что чувствовал бедный сторож, пока эта гнусная тварь его убивала. Невыносимая боль, невозможность даже застонать – и жуткая радость убийцы… Кошмар.
   Ваньку Косого, зарезавшего своего подельника ради украденного подсвечника, Виктор понять, в общем, мог. И даже компотом в допросной поил, когда Ванька, давясь запоздалым раскаянием, давал повинные показания.
   Но это…
   Виктор не был уверен, что хочет доставить убийцу сторожа в суд. Скорее уж – при попытке к бегству. Но, как говорится, рано делить шкуру неубитого медведя. Медведь в лесу, лес далеко.
   – Способности к некромантии у нашего преступника проявились точно не вчера, и сторож – не первая жертва, – продолжала Анна. – Убийца уже имел достаточно сил для того, чтобы обездвижить здорового мужика. Значит, не так давно он похожим образом убил кого-то послабее. Он силен, но не нажил достаточно мозгов, чтобы не оставить следов. Да и действовал слишком по-дилетантски, – презрительно фыркнула она. – Серьезный маг с образованием добыл бы из жертвы намного больше…
   – Есть какие-то методики? Этому УЧАТ? – не смог сдержать отвращения Виктор. Он, конечно, слегка преувеличил свое неведение в области магических знаний, но мысль о том, что у кого-то эта мерзость может быть профессией, вызывала отвращение.
   – Конечно, учат. В Академии Дракенберга, – серьезно кивнула Анна. – Но далеко не всех, как я Вам уже говорила. Только тех, кто способен свои таланты некроманта и страсть и чужим страданиям держать в узде.
   – А те, кто не может?
   – Если они попадают в поле зрения магов Академии до того, как натворили что-то серьезное – натаскивают на самоконтроль. Если нет… Они достаются вам или Тайному приказу, в качестве обвиняемых по уголовным преступлениям. В особо трудных обстоятельствах – нашей Инквизиции. Но это редчайшие случаи, так что нам с Вами, можно сказать, повезло.
   – Вы так спокойно об этом говорите?
   – Я должна рвать на себе волосы? – Анна размешала сахар в новой чашке чая и отпила из нее, пристально глядя в глаза Виктору поверх золотистого ободка на фарфоре. – Способность к магии дается от природы. И только от человека зависит, как он этим талантом распорядится. Вы ведь не оправдываете карманника, потому что у него ловкие руки? Фальшивомонетчика за острый глаз и точную чеканку? Насильника, который, как говорят адвокаты, «не смог с собой совладать»? Убийцу? Вы, господин следователь, как никто другой должны понимать разницу между «может и очень хочет» и «сделал». Мы не способны контролировать свои желания. Но наши действия зависят от нас и только от нас.
   Анна говорила очень горячо – этот вопрос, похоже, был чем-то личным. Чем-то больше, чем простая, затасканная житейская философия.
   – Спасибо за лекцию, госпожа Мальцева, – слегка поклонился Виктор, – позвольте, я подведу итог.
   – Извольте.
   – Итак, мы имеем дело именно с некромантом, юным, плохо обученным, явно не имеющим отношения к Академии. Он уже убивал совсем недавно – и, скорее всего, не планирует останавливаться.
   – Все верно, – кивнула Анна.
   – Ну что ж, – Виктор аккуратно сложил на тарелке вилку и нож, – раз Вы говорите, что недавно был еще один труп того же авторства – мне пора в управление, искать его по сводкам.
   «Ранения нанесены тонким, острым лезвием…»
   Верка-Хохотушка. Искромсанное тело в морге, ждущее, пока он закончит с протоколами. Только из-за отъезда Ждановича ее еще не закопали под речитатив попа из кладбищенской церкви: «со святыми упокой!»
   Вот дрянь.
   – Сударыня, на всякий случай… В морге сейчас лежит тело женщины, убитой в ночь с понедельника на вторник. Осмотрите и его, пожалуйста. Очень может быть, что это и есть первая жертва нашего некроманта.
   Анна посмотрела на него в упор.
   – Хорошо. Подробный отчет будет у Вас к вечеру.
   Виктор коротко попрощался, бросил на стол несколько монет и почти бегом выскочил на улицу из полутемного трактирного подвальчика.
 
   Утреннее июльское солнце ударило Виктору в глаза, заставляя сощуриться после полумрака. В Гнездовске, по сравнению с Гётской Империей, все было намного ярче – зелень деревьев и газонов, цветы в палисадниках, даже дома жители княжества старались выкрасить как-нибудь понаряднее. Улицы окраин пестрели синими, зелеными и желтыми оттенками модных здесь полосатых заборов. В центре все было более сдержано и солидно, но белый мрамор облицовки особняков тоже резко контрастировал с серым гранитом имперских зданий. Виктор в жизни бы в этом не признался, но любил Гнездовск всей душой, в том числе и за эту праздничную разноцветность.
   Княжеский замок, стоявший неподалеку от столицы, говорят, был кирпично-красным. Виктор, когда-то наследник одного из самых знатных родов Гётской Империи, а сейчас – просто младший следователь, этого замка ни разу не видел.
   Незачем было.
   Когда-то он мог бы стать там дорогим гостем. Сейчас его, скорее всего, не пустят на порог.
   Что ж, мир меняется…
   К своему прошлому Виктор старался относиться, как к прочитанной когда-то книге. А то, что имя ее главного героя и имя младшего следователя совпадают – так бывают совпадения и покруче.
   Он не любил вспоминать, как блестящий выпускник военной академии, оруженосец, наследник громадного имперского баронства, превратился сначала в лейтенанта тяжелой кавалерии, потом был посвящен в рыцари самим Императором Константином, сколотил из вчерашних курсантов серьезный боевой отряд и громил конницу принца Александра в хвост и гриву, при Гарце самого Александра вышиб из седла… А в итоге, кое-как оправившись от ран в монастыре неподалеку от сожженного городка Орлов, выбирался из разрушенной гражданской войной Империи. Неважно куда, лишь бы подальше от наводивших новый порядок войск победившего младшего принца, а теперь – императора Александра.
   Конечно, он был не один такой – выживший в войне сторонник проигравшего Константина. Некоторые из бывших соратников Виктора присягнули новому Императору. Из тех, кто уехал, многие неплохо устроились в Гнездовске, Кошице и других окрестных государствах. Кто-то сумел вывезти кое-какие ценности, кто-то удачно пристроился у местной влиятельной родни.
   Виктор пересек границу Гнездовского княжества с парой монет в кармане (как они ему достались – история отдельная и малоприятная), в драном плаще и почти развалившихся сапогах. Он был готов сдохнуть в ближайшей канаве, но не идти на поклон к кому-нибудь из дальних родственников, которых в жизни не видел. Блестящий рыцарь, потомок князей Бельских и наследник баронства Берген (впрочем, будем честны – уже барон, отец явно не выжил в бойне), лишенный земель и титула, не брившийся несколько недель и давно не евший досыта…
   Нет, он не мог допустить такого.
   Нет больше ни барона, ни рыцаря… Есть просто Виктор. Сам по себе.
   Так что жизнь Виктора началась примерно три года назад, около доски объявлений, где голодный и замученный долгим пешим путешествием бывший гётский рыцарь прочитал объявление о наборе в школу стражников. Успешно сдавшим экзамен кандидатам обещали казарму, форму и еду.
   О большем он на тот момент не мог и мечтать.

* * *

   … Перед рассветом, мешая сон с памятью, он до сих пор иногда слышал крик – Конница! Жандармы Александра!
   И грохот тяжелой кавалерии, летящей на строй панцирной пехоты.
   – Стоять! Стоять! Ждать!
   Густав, сжимая поводья коня до хруста латной перчатки, шептал:
   – Не успеем! Командир, конники сейчас их сметут, командир…
   – Ждать!
   Все, что вы могли тогда – фланговый удар. Жандармы летят, как арбалетный болт, развернуться не смогут, и у кучки рыцарей, вчерашних курсантов военной академии, будет шанс. Их было мало, слишком мало для открытого боя – но для атаки из засады в самый раз.
   – Ждать!
   Парни держатся на последнем издыхании. На верности присяге, на долге, да Бог его знает, на чем! Они всем сердцем хотят вылететь на поле из-за прикрытия рощи, ринуться в бой, ведь сейчас конница врубится в строй пехоты – и всё!
   – Стоять!
   Виктор ни в чем не был уверен. Потом скажут, что он идеально рассчитал скорости, что точно выбрал место, что юный Бельский – гений… Какая, к черту, гениальность! Просто нужно было дать им набрать скорость, и только тогда…
   – Вперед!!!
   Два строя гётской кавалерии сшиблись в небольшой ложбинке, на пологом спуске к реке. Таранный удар Александра был сбит. Спустя несколько минут в адово месиво из людей и коней вломились пикинеры.
   Виктор наделся, что никогда больше не испытает этого дикого чувства – почти неодолимого стремления кинуться в атаку, необходимости ждать и заставлять ждать других, уверенности в своей правоте, мгновений панического ужаса – а вдруг ошибся?
   Он врал сам себе.
   Виктор отдал бы жизнь за еще один шанс почувствовать себя острием Божьего меча.

* * *

   Год Виктор провел в учебке. Всерьез нужно было разобраться только в тонкостях Гнездовских законов – математику, языки и историю он знал, пожалуй, лучше здешних преподавателей. Патрулировать улицы курсантам тоже приходилось, но и это не стало проблемой – бегать за жуликами без полного доспеха гораздо проще, а навыки обращения с дубинкой и «щитом стражника» (и щит, и нож – странная конструкция) Виктор наработал довольно быстро. По окончании обучения – еще один экзамен и стажировка в качестве помощника следователя. В результате, извольте видеть, Виктор Берген – младший следователь Управления стражи княжества Гнездовского.
   Патрули, потом – дежурства, протоколы, шуточки экспертов и наставления Ждановича стали для него единственной реальностью. И из мрачного бывшего гётского рыцаря получился вполне жизнерадостный молодой сотрудник стражи. Стремящийся сделать карьеру в следствии и готовый пахать сутками ради раскрытия преступления. Вот только авантюрные романы любит на дежурстве почитывать.
   «Наш Малыш».
   Нет, ну какой урод удружил, а?
 
   Сейчас, после общения с магичкой, Виктору было сильно не по себе. Он вдыхал утренний воздух, еще не до конца прогретый солнцем, а в голове крутилось странное: «Ни за какие коврижки я не буду с ней… хм… ну, скажем, ужинать при свечах». Хотя, отметил про себя Виктор, при ближайшем рассмотрении фигурка у Анны оказалась очень даже ничего. Еще б лицо попроще сделала – и милейшая получилась бы девица.
   Но… ну ее к черту. Что, красоток на свете мало?
   Мимо сновали по своим делам обитатели Веселого квартала. Самая бурная жизнь начнется здесь ближе к вечеру, а сейчас актеры, фигляры, карманники и шлюхи были почти неотличимы от простых обывателей. Пожилая женщина, подоткнув юбку, мыла окна в соседнем доме. Пара подростков катила тележку, нагруженную какой-то снедью – видимо, в один из кабачков квартала, для вечерних дорогих гостей. По улице быстро шел огромный мужик с бугрящимися под рубахой мышцами, похоже, атлет из местной цирковой труппы. Где-то за углом лениво скандалили, на столбике палисадника рядом вылизывался огромный кот…
   Заворачивая за угол, Виктор краем глаза заметил, как кот, прижав уши, шипит на вышедшую из подвальчика «Ферзя» магичку.
   «Даже котам она не нравится», – ехидно хмыкнул про себя Виктор.

* * *

Когда тебе было 5 лет…

   – Посиди тут, подожди меня. Не скучай, я скоро.
   Сначала ты болтаешь ногами, сидя на стуле. Больничные стенки вокруг тусклые, скучные, бледно-зеленые.
   Фу.
   Ты пытаешься дотянуться ботиночком до соседнего стула, но ничего не получается.
   Сестра милосердия, которой поручили за тобой присматривать, тоже скучная. Обыкновенная. Как стенки. Бумажки какие-то пишет… Хоть бы порисовать дала. Ага, как же, даст она… Тетка, похожая на рыбу. Снулую, толстую рыбу, которая одиноко лежит на холстине, расстеленной перед торговцем. Одна осталась, всех продали, а эта никому не нужна.
   Гадость какая.
   Ты тихонько сползаешь со стула.
   Ну ее, эту рыбу.
   Тетка не обращает на тебя никакого внимания. К ней быстрым шагом подходит другая тетка-рыба, что-то шепчет, и обе убегают.
   Ишь ты, рыбы, а бегают…
   Ты остаешься в одиночестве в пустом коридоре со стульями. Сначала ты прыгаешь по клеточкам пола, стараясь попадать через одну. Получается не всегда, и тебе быстро надоедает.
   Клеточки серые. Скучные.
   Порисовать на теткиных бумажках?
   Ты забираешься на ее стул коленками. На столе – серые бумаги и перо в черной чернильнице. Тебе не хочется рисовать черным. Вот бы красный карандашик! Ты такую красоту на этих дурацких бумажках наведешь!
   Нету карандашика.
   Дальше по коридору – двери. Может быть, там есть хоть что-нибудь интересное?
   Ты идешь. По клеточкам на полу, громко топая. Ты прыгаешь по крестикам, в которые собираются клеточки. Если не ошибиться, пропрыгать все правильно, будет что-нибудь хорошее.
   Не может же все здесь быть таким же скучным!
   Правая дверь немножко приоткрыта. За ней – лестница. Узенькая, темная, с витыми перильцами.
   Ух ты!
   Может, она волшебная? Может, это сказка? И там, наверху, серые снулые рыбы прячут сокровища?
   Помогли клеточки-крестики на полу!
   Надо разведать.
   Ты забираешься по лестнице. Перед тобой – такой же коридор, тоже тусклый, но дверей намного больше.
   Сокровища?
   Ты подходишь к третьей двери. Три – во всех сказках важное число. За первыми двумя обычно ничего интересного, так зачем время терять?
   Ты дотягиваешься до медной тяжелой ручки, повисаешь на ней, и дверь открывается.
   Так, зацепившись обеими руками, ты въезжаешь в комнату.
   Кататься на двери – здорово! Ты хочешь от чего-нибудь оттолкнуться, чтобы прокатиться обратно, но слышишь стон.
   Комната маленькая. У окна стоит кровать, на кровати – дядька. Седой, перемотанный белым.
   Вроде, это называется «забинтованный».
   Дядьке плохо.
   Дядька тебя не видит. Дядька стонет. Дядька закатил глаза, скребет костлявой рукой по матрацу, словно пытаясь что-то схватить.
   Ты понимаешь, что у дядьки внутри что-то жуткое, и ему от этого очень больно.
   Тебе уже не скучно. Тебе не хочется рисовать, тебе не нужна веселая дверь, на которой можно кататься.
   Все твое внимание приковано к дядьке.
   Ты не можешь оторваться. Ты в восторге. Ты радостно смеешься, подходишь к дядьке и лезешь к нему на кровать, чтобы быть поближе к жуткой штуке, которая так тебя манит. Или не к штуке? К тому, что происходит с дядькой? Ты не задумываешься, ты просто радуешься.
   Тебе очень, очень хорошо.
   Тебя найдут через несколько часов. В больнице начнется страшный переполох, но никому в голову не придет пойти в комнатку, где ждет смерти каменщик, упавший с лесов и теперь умирающий от внутреннего кровотечения. В поисках будет сбиваться с ног и монашка – его сиделка, которая ненадолго отошла перед твоим появлением.
   А ты в это время будешь сладко спать, обнимая мертвое тело. И счастливо улыбаться во сне.

* * *

   Когда появлялось слишком много новой информации, Виктор начинал тихонько звереть. Он знал один способ как-то уложить сведения в голове – переключиться на что-то, не имеющее никакого отношения к делу. Виктор проходил через центральный городской сквер неподалеку от Управления, когда смесь из планируемых следственных действий, злость на некроманта-самоучку и опасения, что паршивец может удрать из-за его непрофессионализма, накрыли Виктора с головой. Что скрывать, такие мысли у младшего следователя появлялись каждый раз, когда он брался за новое дело.
   Виктор свистнул пробегавшему мимо мальчишке-газетчику, во все горло вопящему: «Новости княжества Гнездовского! Весь высший свет Заозерья съехался на княжеский сезон балов! Госпожа Ингрид из Альграда дала интервью нашему корреспонденту!».
   Получив утреннюю прессу в обмен на медную монетку, Виктор уселся на лавочку около фонтана и развернул газету. Виктор предусмотрительно взял не только тоненький листок с последними новостями, но и вышедший вчера, во вторник, солидный еженедельник. И пусть любая зараза, желающая ехидничать в стиле «младший следователь, а корчит из себя приличного человека», идет… по своим делам.
   На первом же развороте была громадная статья о княжеских гостях. С подробным перечислением титулов, регалий и заслуг представителей высшего общества. Виктор с привычным сарказмом хмыкнул мысли: «а ведь пойди история иначе, ты мог бы здесь свой портрет увидеть». Но что имперскому барону делать в Заозерье?
   И вообще – уймись. Читай газетку, думай про следствие.
   Виктор зашуршал страницами, разглядывая портреты.
   Герцог Болеслав Кошицкий. Крепкий мужчина лет шестидесяти, в прошлом – победитель конных турниров, а теперь – самый, пожалуй, богатый и влиятельный господин в этой части материка. Герцогство Кошиц сейчас самое сильное государство в Заозерском альянсе, но до единоличной власти над землей между Острым хребтом и Каскадом озер ему далековато. Слишком много конкурентов, и самый серьезный среди них – князь Гнездовский. Впрочем, остальные мало уступают.
   Барон Кордор из Кроска. Высокий, болезненно худой человек неопределенного возраста – все что угодно от сорока до семидесяти. Говорят, большой любитель магической медицины. Сам по себе Кроск – крошечный пятачок на скалистом отроге Острого хребта, вот только барон избран председателем Мергентского торгового союза, объединяющего с десяток похожих майоратов, несколько очень солидных торговых домов и два вольных города. А это, учитывая богатство и влияние союза, уже совсем другая история. Флот Мергента на равных спорил с мощью эзельгаррского и уж точно превосходил альградский.
   Еще один важный гость князя – барон Витольд Эзельгаррский. До последнего было неясно, позволит ли ему здоровье приехать в Гнездовск. Старый барон уже не мог ходить, его возили в кресле на колесиках, а сюда он прибыл телепортом. Видимо, для умирающего барона очень важно оказаться здесь, на собрании всех вершителей судеб Заозерья. Возможно, чтобы объявить наследника и добиться, чтобы его поддержали остальные владетельные? Ведь законных потомков у барона нет, остался только бастард.
   Конунг Магнус Альградский. Самый молодой из владетельных господ, всего-то тридцать два года. За последние лет пятнадцать конунгат сильно обеднел стараниями прежнего конунга, но Магнус с сестрой Ингрид всерьез взялись за восстановление родной земли. Она, кстати, тоже прибыла в Гнездовск на переговоры, и даже снизошла до корреспондента местной газеты – единственная из всего благородного собрания.
   «Фрайин Ингрид Альградская любезно согласилась побеседовать…»
   Что?!
   С портрета, иллюстрирующего статью, на Виктора смотрела Верка-Хохотушка.
   Виктор зажмурился, резонно подозревая галлюцинации из-за бессонной ночи, выпитого ведра кофе и мыслей о жертвах некроманта. Снова открыл глаза… Верка. Подшивая протоколы, Виктор неплохо ее вспомнил. И сейчас был готов поклясться – если Верку приодеть, сделать прическу с диадемой и научить держаться с достоинством благородной дамы, из нее можно сделать (увы, можно было сделать) двойника госпожи Ингрид.
   Конечно, нужно дождаться мнения экспертов по обоим трупам, но таких совпадений не бывает. Некромант-самоучка зарезал двойника сестры владетельного конунга. А потом пошел резвиться по Гнездовску.
   Вот черт, Виктор, что за дрянь ты сегодня надежурил?
   Мечты о здоровом сне, пока эксперты пишут отчеты, накрылись медным тазом. Виктор аккуратно сложил газету и быстрым шагом двинулся к управе.

   Городской морг располагался в пяти минутах ходьбы от управы, у кладбища. Небольшое желтое здание, как казалось Виктору, было очень по-гнездовски спрятано за сиренью и цветущими кустами жасмина. И не догадаешься, что тут находится, пока не прочитаешь небольшую табличку на двери.
   Младший следователь почти бегом смотался до своего кабинета и прихватил дело об убийстве Верки-Хохотушки (простите, Веры Ивонич, проявим уважение к покойной). Сейчас он в ждал регистраторской морга, пока магичка и судмедэксперт вынесут свой вердикт.
   Конечно, первым делом он сходу вломился в секционную, но работавшие над двумя телами Анна и мастер Николас с удивительным единодушием попросили его помолчать, не отвлекать, дожидаться результатов работы экспертов и не путаться под ногами.
   Что поделать – следователь, без сомнения, руководит делом, но в секционной эксперт – царь и бог. Правда, на вопрос: «Так Верку тоже некромант?», Анна, видимо, сжалившись, все-таки утвердительно кивнула.
   Прикрывая за собой дверь, Виктор услышал сварливый говорок мастера Николаса: «Что, Анька, осчастливила добра молодца? Смотри, Малыш у нас шустрый…»
   Как ни хотелось узнать продолжение речи эксперта, подслушивать Виктор не стал. К делу это не относится, а, из любопытства, как выражаются подследственные, «греть уши» – как-то низко.
   Так что Виктор уселся на продавленный диванчик около стола равнодушного ко всему санитара – регистратора и углубился в чтение протоколов.
   Итак, три дня назад, как водится, перед рассветом, пацаны ловили в Нестриже раков. Отошли от пристаней на плес неподалеку, разожгли костерок для приманки и очень радовались улову – раков было на удивление много, причем сытых, толстых и ленивых. Особенно большая куча шевелилась на мелководье, под свисавшими до самой воды ветками ракиты. Мальчишки, стоя по колено в воде, быстро и аккуратно хватали руками добычу, пока один из них не увидел, что раки собрались не просто так…
   Этот вопрос в деле не был упомянут, но Виктор цинично подозревал, что пацаны не сразу побежали рассказывать про обнаруженный в реке труп. Сначала все-таки закончили с ловлей. Мертвецы – мертвецами, особых ужасов под наплывшими водорослями не видно, а за два десятка раков рыночные торговцы дают целый медяк, не спрашивая, чем рак обедал.
   Стража, прибывшая на место, сначала проматерилась – очередной висяк никому не был нужен. То, что труп с распоротым животом все-таки всплыл из воды – большая невезуха, обычно такие тела так и остаются на дне, на радость рыбам. Но опознали убитую быстро, и тут же выяснилось, что вчера Скользкий Вацек орал: «зарежу стерву» и гонялся за ней с ножом, еле сбежала. Стражники вполне обосновано решили, что позже он свою жертву все-таки догнал.
   Ситуация кардинально изменилась – это был уже не висяк, а раскрытие. Вацек получил наручники и камеру, управа – плюсик в отчетность, а обнаружившие труп пацаны, которые из любопытства все время торчали неподалеку – по большому свежему калачу от следователя Ждановича.
   Виктор достал из папки протоколы допросов свидетелей и начал перечитывать убористые строчки, написанные наставником. Следователь фиксировал все допросы свидетелей дословно, за что Виктор был ему очень благодарен.
   «Бил он ее, скотина. Смертным боем бил, коли монету не давала. С похмелья-то весь мир не мил, а тут баба перечит. А уж если пьяный был, так вдвойне… Потом каялся, клялся, что все хорошо будет, обещал жениться, увезти ее куда подальше, а Верка, дуреха, верила».
   – Что ж ты молчала… – в который раз мысленно спросил Виктор у бедовой Верки – Стыдно тебе, что ли, было? А вешать себе на шею этого мерзавца, синяки замазывать – не стыдно? Или – плохонький, да свой? Да что ж у тебя в голове-то было? Совсем себя не жалко?
   «…Она уйти от Вацека хотела. Вообще завязать со всем этим. Страшно же, совсем бы убил. Эх. Он ведь и убил. Верка с монашками Спасскими сговорилась, что ее в работный дом возьмут, вышивать. Она умела, вот, салфетку мне подарила. Эх, я б сама ушла, да куда, от детей-то. А Верка с силами собралась и решилась. Как раз в тот день с кем-то из Спасских говорила. Вроде не с монашкой, а из помощниц кто-то, кто – не знаю, да и какая разница? Сказала – все, собирается и завтра же уходит, последний раз отработает, клиентов богатых ждали, жаль отказываться. А поутру ее нашли. И изверг этот, как ни в чем не бывало, похмеляется! Жалко-то как Верку, она добрая была…»
   «…Ну, вечером, вот перед тем, как Верка, значит, работать пошла, Вацек снова орал. Мол, никуда ты не пойдешь, я тебя зарежу, да кому ты там нужна. Ну, много орал. Ножиком махал. Она еле сбежала. Значит, она от него увернулась – и бежать, а он за ней, но упал. Он, значит, уже навеселе был. Думаю, кабы она за скарбом своим не вернулась, так жива была бы. Точно Вацек зарезал, больше некому. Зря вернулась».
   «…Не убивал я ее, начальник! Не убивал! Орал, пугал, но пальцем не трогал! Я же ее любил! Она у меня такая была! Убил кто-то мою дорогую, а ты меня тягаешь, тебе проще всего, а я больной, мне уход нужен, кто ж теперь за мной ухаживать будет, раз Верки нет! Я дома спал, устал и спал, а ты, начальник, лучше изверга того поймай! Не убивал я ее!!!»
   Выходит, Вацек ее и правда не убивал. Что ни капельки не оправдывает остальных его мерзостей. Но это уже не относится к сфере деятельности стражи. А жаль. Виктор понимал – увидев Вацека, ему будет очень сложно сдержаться и не прибить гада к черту. А что? Вполне вариант. Эта плюгавая пьянь точно начнет орать и хамить, так что – за «оскорбление следователя при исполнении» можно будет и ребра пересчитать.
   Но, получается, что о помощи несчастная Верка все-таки попросила, хоть и не стражу. Ох уж эта нелюбовь жителей веселого квартала к служителям закона! «Западло» им, видите ли, обращаться к «легавым».
   Тьфу!
   Хотя, конечно, в данном случае всё вполне. Одно дело – грубые мужики с дубинками и бляхами, другое – понимающие тетеньки в рясах. Усталой, измученной женщине проще говорить с монашками. Тем более, что игуменья как раз для таких, как Верка, целый приют устроила.
   Игуменья Евдокия вообще развернула очень серьезную благотворительную деятельность. Причем, на удивление, очень успешную. Приют, работный дом, больница, несколько богаделен и домов призрения сирот – в Гнездовском княжестве последние несколько лет о ней говорили не иначе, как о Святой Евдокии.
   Судя по тому, какие чудеса творила энергичная настоятельница – совершенно не зря ее объявили Святой.
   Протокола допроса монашки (или добровольной помощницы?), с которой Верка говорила в день перед смертью, Виктор не обнаружил. Поставил в блокноте отметку, что надо бы разыскать ее для полноты картины.
   «…Изабелла, ой, простите, Верка, попрощаться пришла. Совсем ее этот тип замучил, она боялась, что убьет. И, конечно, отработать последний день, деньги никогда не лишние. Сами знаете, вчера бал был в княжеском замке, для владетельных. А секретари, охрана, слуги и прочие, кто с господами к нам в Гнездовск приехали, на всю ночь не у дел остались. Ясное дело, им одна дорога – к нам, в Веселый квартал. Да мы, пока высокородные господа у князя танцуют да переговоры свои важные ведут, просто озолотимся!
   Вопрос: Что за клиенты у нее были?
   Ответ: да их тут целая компания заявилась. Секретари, пажи, прочая обслуга, которые вроде и благородные, а вроде и не очень. На бал-то их не позвали. Важные пришли – просто жуть, а потом всё как обычно, веселились. Вот им-то Изабелла, ой, Верка, особенно понравилась. Один так аж челюсть отвесил, и говорит – вот, ее хочу, а остальные вон пошли.
   Вопрос: можете назвать их имена?
   Ответ: Да кто ж в борделях своими именами называется? И значков на них никаких не было. Отработала Верка, все, что причитается, забрала… Попрощалась со всеми. Хотела домой зайти, а поутру в монастырь отправиться. Вы ведь мерзавца этого повесите, правда?»
 
   «Повесим, – мрачно хмыкнул Виктор, убирая протоколы допросов в папку, – обязательно повесим. Вот только отыщем…»
   А начинать поиски, похоже, придется в княжеском замке, где квартирует сейчас вся это пажеско-секретарская братия. И запросто может быть, что пострадала Верка за свое сходство с фрайин Ингрид Альградской.
   Виктор замер. В азарте поиска зацепок в протоколах он не подумал об одной, очень важной детали.
   Княжеский замок. Владетельные господа. Когда-то был одним из них, а теперь… Бывший рыцарь, бывший наследник, ни кола, ни двора. Младший следователь, частенько экономящий на еде, чтобы дотянуть до жалованья.
   Ты готов к такой встрече, Виктор? Готов нос к носу столкнуться со своим прошлым? Готов увидеть тех, с кем когда-то был ровней? Проводить опросы и собирать улики, поминутно натыкаясь на снисходительное любопытство?
   Виктор потер лоб, постучал пальцами по папке и решительно кивнул сам себе.
   Готов. Черт с ними. И не стоит зазнаваться – у владетельных господ своих проблем хватает, нужен ты им… Вряд ли кто-то вообще о тебе задумается.
   Зато у тебя есть неоспоримое преимущество. В отличие от остальных сотрудников следственного, ты хотя бы что-то понимаешь в великосветском этикете и не будешь выглядеть неотесанной деревенщиной.
   И на том спасибо.
   Виктор достал из папки чистый лист, поудобнее устроился на диванчике и начал писать план дальнейшего расследования.
 
   Примерно через час дверь в секционную со скипом открылась, и в регистраторскую вышли эксперты. Мастер Николас, с ироничным поклоном: «Дамы – вперед» пропустил Анну в комнатку с умывальником.
   Виктор встал и вопросительно посмотрел на эксперта.
   – Не майся, Малыш, – сказал он. – Да, убивали их одинаково, и одним и тем же ножиком, это я тебе могу сказать с полной уверенностью. Дамочку рыбки и раки качественно объели, пришлось повозиться. А я-то, старый валенок, на нее в первый раз только одним глазом глянул, да стажеру поручил – дело ж было ясное. Извини, что сразу сам не занялся.
   Виктор благодарно кивнул. Мало кто уважает себя и свое дело настолько, что способен просто сказать – извини, не доглядел. Обычно придумывают массу оправданий.
   Но мастер Николас был профессионалом высочайшего класса, и мог себе позволить признать ошибку. За это, в числе прочего, его в управе очень уважали.
   Анна вышла из умывальной, и мастер Николас тоже отправился отмываться.
   – Со своей стороны могу подтвердить выводы мастера Николаса, – сказала она (сквозь плеск воды из-за двери донесся ехидный смешок эксперта). – Убийца один и тот же. И, повторюсь, скоро он убьет еще кого-нибудь.
   – Спасибо, – задумчиво протянул Виктор.
   – Ну что пойдемте к шефу? – буднично поинтересовалась магичка.
   Виктор чуть было не ляпнул хамское: «А вы-то там зачем?» но проглотил фразу на звуке «А».
   Зачем? Затем. «Расследование особо тяжкого преступления (убийство двух и более человек) с использованием магии требует непосредственного участия мага-эксперта». Недавние предписания, куда деваться.
   – Что, Малыш, нарвался? – похлопал его по плечу только что подошедший мастер Николас. – Не кривись. Анька, хоть и маг – но маг более-менее приличный. Я ж ее вооот такусенькой помню, на коленках качал, учил различать косточки… Ну-ка, Анютка, назови все кости черепа?
   – Дядя Ник, – с очень знакомой Виктору интонацией вздохнула магичка, – хватит уже.
 
   По дороге к управе Виктор в двух словах пересказал магичке скудные материалы дела. Шли они медленно, закончил он примерно на половине пути. Анна вопросов по делу не задавала, так что, чтобы разбавить молчание, Виктор вежливо спросил:
   – Так Вы с детства знаете мастера Николаса?
   – Практически с рождения, – грустно вздохнула она. – Дядя Ник – мамин учитель. Это сейчас он ехидный судмедэксперт, а был лучшим хирургом Гнездовска, к нему со всей округи стремились попасть. Потом сложный перелом запястья… и все. Оперировать больше не смог, рука дрожала. Как он выдержал – не знаю, – она покачала головой, – Мама, когда у него больных принимала, говорила, что о�